Маргарет Тэтчер и традиционные европейские ценности
15.06.2013 Илья Крупенков
8 апреля 2013 года безвременно покинула этот мир Маргарет Хильда Тэтчер, ставшая поистине знаковой фигурой западного мира второй половины XX века. Став первой в истории Западной Европы женщиной, достигшей поста премьер-министра, тем не менее, она вовсе не была приверженцем левых феминистских тенденций, став поистине бастионом защиты ценностей старой Европы – как экономических, так и духовных.
Бессмысленно полностью пересказывать биографию Тэтчер или суть её политики в разные периоды премьерства – об этом и так сказано немало. К тому же формат статьи не в состоянии уместить такой объем информации. Просто определим для себя, кем же все-таки была «железная леди»: порождением своего времени, как популист бросающая кость разъяренной и угнетенной толпе, или сильной личностью, политическими методами увеличивающая благосостояние своей нации?
Прежде всего, следует четко уяснить, что политика тэтчеризма стала адекватным ответом на запросы времени. И хотя в литературе зачастую тэтчеризм и называют неолиберальным курсом – конечно, дух этой политики соответствует неоконсервативному курсу Рональда Рейгана, так называемой «рейганомики». Фактически этот курс был основан на обращении к исконным европейским ценностям, благодаря которым западная цивилизация возглавила мировые политические и экономические процессы.
В чём же была суть этого обращения? Что на тот момент грозило этим исконным ценностям в Западном мире и в Британии в частности? Прежде всего, ещё в начале XX века в обществе господствующее положение стала занимать тема социальной справедливости. Это было вызвано развитием идеи равенства всех граждан и движения трудящихся за свои права. Правда, в Британии, как в ведущей мировой державе того времени, рабочие и жили неплохо, и боролись цивилизованно, без экстремизма.
Так или иначе, ещё в первой половине XX века перед всеми капстранами встал вопрос о пути развития, который мог быть правым, а мог быть и левым. Грубо говоря, правый путь – это путь приверженности буржуазным ценностям. Именно буржуазным, а не либеральным – ведь та же сегрегация в США сохранялась аж до 60-х гг., а борьба за освобождение негров и женщин была вполне себе принудительным уравнением. Нельзя сравнивать как либералов Отцов-основателей, которые были рабовладельцами, и современных левых, готовых раздать страну мигрантам, лишь бы они мели улицы и продавали овощи.
Так вот в XX веке для традиционных буржуазных, пуританских ценностей имела актуальность, прежде всего, «красная угроза» – а именно угроза социалистической уравниловки. Конечно, требования рабочего класса были отчасти справедливыми, так как являлись требованиями того самого гражданского равенства. Но меры, задаваемые левыми либералами (увеличение социальных выплат, снижение процентной ставки и повышение налогов), в итоге к концу 70-х гг. вызвали небывалый подъём инфляции. Действительно, если платить просто так без отдачи в экономической сфере – то, в конце концов, денег становится слишком много, и они обесцениваются.
Следует сказать, что выплаты тем, кто не имеет ничего, кроме собственных цепей, никем принципиально не оспаривались. Дело даже не столько в «красной угрозе». После грандиозного мирового экономического кризиса 1929 года и последовавшей за ним Великой депрессией оказалось, что западный мир вот-вот рухнет. Выход был найден в виде политики стимулируемого спроса, разработанной Дж. М. Кейнсом. Она заключалась в обеспечении возможности человеку приобрести товары первой необходимость, что купировало бы кризис перепроизводства. Для этого неимущим гражданам деньги необходимо давать – иначе разъяренный плебс сам возьмет то, что пожелает. Эта политика жива и в наши дни, когда человеку дают не только деньги, но и больше свободного времени и больше потребностей (современная жизнь немыслима без айфона, машины, отпуска в Турции…). За счет этой политики опасность неминуемой «красной угрозы» была снята. Надо сказать, что президент Ф.Д. Рузвельт за неё получил прозвище «красного», и, тем не менее, пробыл президентом четыре срока подряд.
Но, как уже было сказано, к 80-м гг. XX в. перед Западным миром встали новые угрозы. Явной была упомянутая угроза инфляции. Чтобы её ликвидировать, требовалось заставить людей работать, потому что финансовые кризисы стали сотрясать Европу и Северную Америку все чаще. Кейнсианская система «stop-go» (когда денег слишком много – нужно понизить налоги на бизнес, снизить социальные выплаты и повысить процент потребительского кредита; когда наступает перепроизводство – все делается наоборот) давала сбои. Прежде всего, от того, что конкретные политические силы Британии (лейбористы) склонны были проводить экономическую политику в угоду угнетаемым группам населения, пытаясь дать им как можно больше денег и свобод – что в итоге приводило к новым кризисным последствиям.
Необходимо было в корне менять политику, проявить политическую Волю. Не плестись в охвостье общественных чаяний и надежд, не пытаться угодить капризам массы, радующейся, по выражению Х. Ортеги-и-Гассета, подобно школьникам, у которых учитель не пришёл на урок – а заставить эту массу стать субъектом истории, приучиться, наконец, самим вершить свою судьбу, творить её, а не дожидаться милости сверху.
Сутью тэтчеризма стало не ущемление трудящихся, как это могут предположить адепты советского дискурса. Все мы помним, как сложилась судьба первого и самого могущественного государства диктатуры этих трудящихся. Никакой власти там трудящиеся не имели, зато были анекдоты про ходьбу по коридорам вместо работы в рабочее время и очереди за дефицитом из стран разложившегося Запада. Были и спецмагазины для партийных чиновников. Была и дружба народов, экономические последствия которой до сих пор пытаются преодолеть нынешние российские власти – но об этом позже.
Для того, чтобы осознать суть тэтчеризма, необходимо вникнуть в сущность британского общества того времени не только на экономическом, но и на социокультурном уровне. Что же за нравы царили в то время в западном мире? Как мы помним, потакание зову толпы привело к абсурдному пониманию принципа сохранения порядка. В 60-е гг. XX в. под давлением движений в поддержку угнетенных негров, феминисток, пацифизма и «новых левых» происходит целая революция морали, известная как сексуальная революция. Конечно, её суть касалась не только сферы межполовых отношений – она заключалась именно в отрицании традиционных ценностей, всякой морально-нравственной иерархии. Практически все традиционные моральные ценности подверглись девальвации. Революция стала триумфом либерализма именно в современном его понимании как синонима толерантности, а не того старого доброго буржуазного либерализма, под знамёнами которого совершались революции и был построен современный Западный мир.
Британия оказалась в зоне относительного спокойствия: рабочий класс здесь революций совершать не пытался, довольствуясь чисто экономической борьбой, тредюнионизмом. Это было связано с тем, что до конца Первой мировой войны Британия была ведущей сверхдержавой и могла поддерживать достойный уровень жизни своего народа, восставать которому не имело смысла. В условиях стабильности Британия смогла остаться страной с репутацией хранительницы традиций и старого европейского духа, тех самых буржуазных ценностей. Эта черта жизни общества, вероятно, и сделала Британию одним из центров буржуазного неоконсерватизма наряду с США.
Но с другой стороны, необходимость возрождения традиционных ценностей была не столь очевидна. К концу 70-х гг. политическим трендом была именно сексуальная революция, борьба профсоюзов и защита прав меньшинств. Поэтому чисто объективная необходимость мотивировать людей трудиться и созидать не выглядела столь очевидной. К тому же необходимо было подойти к проблеме творчески: где-то не перегибать палку и повысить налоги, чтобы у реформ была финансовая база; а где-то проявить железную волю против саботажников и извлекателей политических очков.
Другими словами, возникла острейшая нужда не только в политэкономических переменах, но и в сильной Личности, которая смогла бы эти перемены организовать и провести. Этой личностью и стала Маргарет Тэтчер. Её политическое поведение стало образцом того, что, во-первых, история вершится за счет волевого усилия конкретных людей, а во-вторых, что женщина как всякий нормальный человек может прийти к успеху и в современном европейском обществе, безо всяких феминистских идиотизмов. Позиции Тэтчер в отношении высоких налогов (которые она считала прологом коммунизма), ирландских сепаратистов (осуществивших на неё покушение) и Советского Союза (за что она, собственно, и была награждена прозвищем «железной леди») были поистине независимыми и непреклонными. Их суть выразилась во фразе, сказанной в 1980 году по поводу массовых беспорядков и изменения экономического курса: «Поворачивайте, если хотите. Леди не поворачивает!». И действительно, неоднократно меры, проводимые в рамках тэтчеризма и не пользовавшиеся поддержкой масс, в конце концов (прежде всего, к 1987 году) приводили к росту благосостояния, снижению инфляции и безработицы. Это пример того, как Воля способна разорвать оковы блаженного невежества.
Реформирование системы общего образования по схемам субсидированных районов, в соответствии с которыми школы смогли посещать дети из бедных семей, также говорит о том, что интересом тэтчеризма был именно рост народного благосостояния. Это хорошо бы вспомнить тем, кто помнит только об «отобранном» в 1970-м у детей молоке, в чем она, кстати, искренне раскаялась. Тоже касается и политики приватизации, неспроста названной «народным капитализмом». Тэтчеризм подразумевал, прежде всего, пропаганду того, что человек сам кузнец своего счастья, и что благосостояние народа – дело рук самого народа. Проще говоря, тэтчеризм – волевая политика защиты старых европейских ценностей в противовес иждивенчеству и разврату, продвигаемым «новыми левыми».
Какую актуальность ныне имеет тэтчеризм как пример политического курса, и Маргарет Тэтчер – как пример политического лидера? Ведь «красной угрозы» более нет, так как нет Советского Союза, ныне социализмом называют социал-либеральную шведскую модель того же капитализма. Нынешние коммунисты – что последователи Ленина, что «новые левые» – оказываются недееспособны как реальная угроза захвата власти, ограничиваясь мелкими пакостями или номинальным парламентским присутствием.
Так почему актуален неоконсерватизм (в Европе он назывался неолиберализмом) и по сей день? Для этого следует четко уяснить, что неоконсерватизм подразумевает под собой не только и не столько социально-экономические изменения – он несет в себе идею сохранения традиционных ценностей Старого и Нового Света, таких, как гражданское общество и гражданская ответственность, активность и предприимчивость, семья и религия как основы традиционной морали… Это и есть та самая западная духовность, которую нынешние недалекие патриоты склонны отрицать как историческое явление.
И хотя на сегодняшний момент «красной угрозы» нет, кризис ценностей Европы налицо, о чем говорят недавние события во Франции по поводу легализации содомии. Это вполне в духе сексуальной революции и политики всеобщей толерантности «новых левых» – но абсолютно противоречит тем принципам, на которых строились современные западные государства. Свобода нравственности означает разложение морали и её упадок. «Ныне в праздне дух – а уж ведьмин люд припустил во пляс», – европейцы с утратой нравственных ориентиров теряют и стимул к развитию, становясь заложниками меркантильных желаний и стремления к развлечениям. Массе хочется всего и сразу, чтобы у неё все было – а ей за это ничего не было.
И, казалось бы, чего такого? Развлекается народ – и пусть дальше себе развлекается! Не зря же социал-либеральный уклон был назван Л. Джонсоном «государством всеобщего благосостояния»! Но в том-то и дело, что государство, как и любой другой политический институт – это всего лишь инструмент, у которого есть тот, кто им пользуется и тот, кто извлекает из него выгоду. И вот тут сытых европейцев оказываются готовы потеснить те, у кого государство не имеет столько возможностей обеспечить своих граждан. В своё время миграционные процессы были вызваны демографической ямой у европейцев и низким уровнем жизни ряда стран Ближнего Востока. Причем «понаехавшие» привезли с собой самое главное оружие – вместо западной буржуазной протестантской этики они несут в том или ином виде ислам с его неотъемлемой частью в виде джихада. Западному человеку нечего противопоставить этой идеологии, нет основания, на котором он мог бы сплотиться. Вместо «красной угрозы» западному миру ныне угрожает «черная угроза». Это явление основано не на потреблении как высшей ценности, а на сплочении общности. Можно, конечно, сказать, что это не так, что смуглые иммигранты такие же люди – но достаточно просмотреть сводки новостей о погромах во Франции, Швеции, да той же Британии – чтобы убедиться, что эти толпы борются именно за собственную идентичность в Европе, а не ради сиюминутных благ и выгод. У них есть хотя бы просто декларируемые Ценности.
Есть ли у Западного мира возможность выстоять? Здесь важно понять, что именно у мира, а не отдельных людей со своими представлениями о хорошем и плохом… Ведь нормальным же считается, если народ признает нормы права. Ну а нормы права не с потолка взяты – они основаны на исторически сложившихся представлениях людей. Эти представления были осмеяны и уничижены в 60-е гг. Теперь пришло время собирать камни. Если среди мигрантов считается нормальным жить только на пособие, воспринимаемое как налог с кафиров, то западный человек должен понимать, что Европа и Новый Свет – это его дом, и он не может так просто жить здесь и не задумываться о собственной ответственности за порядок в собственном доме. Иначе об этом порядке позаботятся новые хозяева. Разница между ребёнком и взрослым – в наличии ответственности. Перефразируя, можно сказать, что каждый народ имеет ту судьбу и то государство, которое заслуживает.
Но возрождение Идей просто так не произойдет. Так же, как идеи толерантности вбивались в головы европейцев и американцев великим множеством движений и партий, обратные им идеи должны окружить человека, стать частью его повседневности. Речь идёт, конечно, и об основных социальных институтах: семье, образовании, религии, производстве и, конечно, государстве. «Замахнулись на большое зло! Это не для простых смертных!» – парирует какой-нибудь ухмыляющийся обыватель… Но разве Маргарет Тэтчер не была простым человеком? К тому же, она была женщиной, которая смогла прийти к успеху в политической жизни самого консервативного государства Европы. Эта женщина является примером политической Воли и несгибаемого Духа Европы новейшего времени. И, пожалуй, пример хрупкой девушки-химика, ставшей железной леди – самый яркий пример политического Действия для всей пассионарной правой молодежи. И не только европейской!
P.S. В заключение хочу обозначить отличие тетчеризма от гайдаровской «шоковой терапии» – хочу избежать надуманных обвинений в безоглядной приверженности либеральным идеям. Прежде всего, тэтчеризм и гайдаровщина, несмотря на идентичные провозглашаемые задачи, имели различные реальные цели, исполнение и диаметрально противоположные результаты. И там, и там целью провозглашалось создание широкого слоя эффективных собственников. Но в России собственность перекочевала из рук государства к крайне узкому кругу лиц из бывших партийных функционеров и новых олигархов. А вместо широкого слоя собственников получился широкий слой нищих бюджетников и криминализованного бизнеса.
Тэтчеризм же проводился для того, чтобы повысить благосостояние народа и стимулировать его ответственность. Государство не бросало свой народ на произвол судьбы (та же система эффективного бесплатного образования), инвестиции шли в производство, а не в карман криминала. В России вообще ни о каком производстве речи не шло – приватизация и либерализация имели сугубо политические и корпоративные интересы, в связи с чем даже нынешние упоительные истории про инновации воспринимаются не иначе, как политическая сказка.
Не следует путать тэтчеризм с грабежом Гайдара и Чубайса.
Автор: историк Илья Крупенков
http://modus-agendi.org/articles/1919