...У нас любой человек может прикрываться православием и видеть в этом для себя индульгенцию. Он говорит: «я православный писатель» или «православный дантист». Я предпочитаю идти к хорошему врачу, а не к православному, и читать хорошую литературу — а не православную. В России сейчас издается огромное количество всякой макулатуры, годной только в топку, и на ней стоит гриф православной — будто от этого она становится священной. Это дикая глупость.

...Часто слышишь от людей: я в церковь не хожу, Бог у меня в душе. Сразу хочется спросить: он откуда там взялся? Бог — не вор, без стука не входит. Он всемогущ, но не желает всех сделать верующими, насиловать человека в том, что даже казалось бы благо. Бог — это не какой-нибудь очередной диктатор, который свое «благо» насаждает огнем и мечом. Вилами в рай не затащишь. Богу нужно отворить дверь и пригласить, тогда он войдет, и начнется в твоей жизни праздник.

...Нет серьезных богословских оснований того, что женщина не может быть священником. Единственный довод, который лично мне приходит на ум, — что во время богослужения священник является иконой Христа, олицетворяет его собой. Поскольку Христос был мужчиной, то это мужчина. Но если по-серьезному, то он был еще и обрезан, к примеру. Он много кем был. Но важнее всего не то, что он был мужчиной, а что он был человеком. Бог вочеловечился, а не вомужчинился, скажем.

...Формально в России 80% православных. Мы понимаем качество этого православия - оно ниже среднего. Почему? Языческие пережитки остаются даже в храмах. На Троицу принято украшать храмы ветками и цветами, после чего бабушки ломятся собирать это сено. В подушку себе на смертный одр. Или еще — заваривать. Это абсолютное язычество. Они говорят «Трава здесь лежала — молитву слушала». Может тогда и пыли по углам соберите, она тут дольше травы лежала? Столько молитв наслушалась! Вот такое дикое невежество, махровое язычество чрезвычайно трудно выбивается. И огромное количество священников живет с этим, спустя рукава, не желая ссориться с приходом. И всё это коснеет и коснеет. Потому что бороться с этим надо самым решительным, нещадным способом, разговаривать, объяснять, убеждать.

...В советское время было такое распространенное клише, что попы играют на народных предрассудках. Задача попа — прямо противоположная. Борьба с предрассудками. Каждый момент времени он должен держать за узду свою паству, чтобы она не скатилась в язычество. За тысячи лет человечество не изменилось ни капельки. Язычество очень удобно, потому что оно дает рецепты на каждый случай жизни. Как Малахов. Вот если у тебя то-то — сделай то-то. Моисей сорок лет водил народ по пустыне. Пошел на гору ненадолго. Возвращается, а эти уже себе золотого тельца вылили. Но вы же всё видели, манну с небес, воду из скалы… и что вам надо? Наглядность привлекает.

...Освящение любого предмета — это посвящение этого предмета Богу. И православное чувство, которое человек должен испытывать, ездя на такой машине, — это теперь не только моё, это орудие Божества в этом мире. Оно должно быть на службе человека — меня и других людей. Этот автомобиль может быть инструментом помощи людям — вот что важно. Если человек это ощущает после освящения машины — он правильно всё сделал. Если же он воспринимает это как некий оберег, если мы отпугиваем злых духов — всё, здесь православия нету. Начинается абсолютное шаманство.

...Церковь восприимчива к прогрессу. У нас во всех храмах вообще-то электричество. Лично я служу по вот этой дивной штучке, это телефон HTC. У меня тут все ектеньи, я держу ее вместо служебника. Это pdf — я все собственными руками набирал. Кто-то может пользуется готовыми мобильными приложениями, они есть. Кто-то не хочет этим пользоваться — аминь и Богу нашему слава! Хоть на пергаменте читай, нет никакой разницы. Девайсы изменились — а сущность та же самая осталась.

...Я не понимаю этот закон об оскорблении религиозных чувств — о чем вообще идет речь? Оскорбить твои религиозные чувства можно только в одном случае — если ты до крайности плохой христианин. Даже в человеке, который тебя хулит, нужно видеть не врага, а человека, которому сочувствовать надо. Он не понял, он не знает того, что знаешь ты. А Бога оскорбить нельзя. Вступаться за Бога — кощунство. Если вдруг Бог — чего, конечно, не произойдет — почувствует себя оскорбленным, мне почему-то кажется, что он найдет средства сам воздействовать. И я как священник в данном случае не потребуюсь. Бог вообще-то однажды пришел на землю, жил здесь, в него плевали, его били, его распяли на кресте. Куда дальше? А мы теперь защищаем его честь. Кто мы такие? И это не мешало бы православным помнить каждый раз, когда они что-либо говорят или делают.