Булат Окуджава
Дежурный по апрелю

Ах, какие удивительные ночи!
Только мама моя в грусти и в тревоге:
"Что же ты гуляешь, мой сыночек,
одинокий, одинокий?"

Из конца в конец апреля путь держу я.
Стали звезды и круглее и добрее.
"Мама, мама, это я дежурю,
я дежурный по апрелю!"

Мама, мама, это я дежурю,
я дежурный по апрелю".

"Мой сыночек,вспоминаю все, что было,
стали грустными глаза твои, сыночек.
Может быть, она тебя забыла,
знать не хочет, знать не хочет?"

Из конца в конец апреля путь держу я.
Стали звезды и круглее и добрее .
"Что ты, мама, просто я дежурю,
я дежурный по апрелю.

Что такое счастье?
Где его искать?
Может, оно спряталось
Под мою кровать?

Я воскликнул радостно:
- Счастьице, ку-ку!
Говорил же я тебе,
Все равно найду.

ПИСЬМО К БОГУ

Послушай, Бог... Еще ни разу в жизни

с Тобой не говорил я, но сегодня

мне хочется приветствовать Тебя.

Ты знаешь, с детских лет мне говорили,

что нет Тебя. И я, дурак, поверил.

Твоих я никогда не созерцал творений.

И вот сегодня ночью я смотрел

из кратера, что выбила граната,

на небо звездное, что было надо мной.

Я понял вдруг, любуясь мирозданьем,

каким жестоким может быть обман.

Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку,

но я Тебе скажу, и Ты меня поймешь:

не странно ль, что средь ужасающего ада

мне вдруг открылся свет и я узнал Тебя?

А кроме этого мне нечего сказать,

вот только, что я рад, что я Тебя узнал.

На полночь мы назначены в атаку,

но мне не страшно: Ты на нас глядишь...

Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться.

Мне было хорошо с Тобой. Еще хочу сказать,

что, как Ты знаешь, битва будет злая,

и, может, ночью же к Тебе я постучусь.

И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом,

позволишь ли Ты мне войти, когда приду?

Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь,

со мной случилось то, что нынче я прозрел.

Прощай, мой Бог, иду. И вряд ли уж вернусь.

Как странно, но теперь я смерти не боюсь.

Найдено в шинели русского солдата, погибшего в Великую Отечественную войну

Отредактировано Милена (Суббота, 9 января, 2010г. 12:40:00)

Я же долбаный кинестетик, мне подавай
порельефнее кружку, а в кружке горячий чай;

мне бы только зарыться носом, уткнуться лбом,
и шептать – хоть чужой, но знаком же, знаком, знаком;

мне бы руку в мешок с крупою и там забыть;
я из тех, кто касанием лёгким здоров и сыт;

я из тех, кто, нащупав под свитером тонкий шрам,
сладко морщится; я вообще-то поклонник травм,

швов, царапин и лёгкой небритости; у меня
пальцы голодны, и настолько, что аж звенят,

их бы в бархат бы синий, в глину бы, в пластилин,
в мякоть персичную, в айвовую – хоть один;

их пустить в экспедицию, в пешую, в кругосвет,
вот они огребли веселий бы и побед,

вот вернулись они б истёртые, с ломотой,
но зато не кусала больше б их, но зато

не трепала бы хвост котовий, как чётки, не
топила б себя ни в ванной и ни в вине.

я же долбаный кинестетик, и вместо слов
пальцы душат запястья, молча, до синяков.

Мишель Вер

Зинаида Гиппиус
"Дьяволенок"

Мне повстречался дьяволенок,
Худой и щуплый - как комар.
Он телом был совсем ребенок,
Лицом же дик: остер и стар.

Шел дождь... Дрожит, темнеет тело,
Намокла всклоченная шерсть...
И я подумал: эко дело!
Ведь тоже мерзнет. Тоже персть.

Твердят: любовь, любовь! Не знаю.
Не слышно что-то. Не видал.
Вот жалость... Жалость понимаю.
И дьяволенка я поймал.

Пойдем, детеныш! Хочешь греться?
Не бойся, шерстку не ерошь.
Что тут на улице тереться?
Дам детке сахару... Пойдешь?

А он вдруг эдак сочно, зычно,
Мужским, ласкающим баском
(Признаться - даже неприлично
И жутко было это в нем) -

Пророкотал: "Что сахар? Глупо.
Я, сладкий, сахару не ем.
Давай телятинки да супа...
Уж я пойду к тебе - совсем".

Он разозлил меня бахвальством...
А я хотел еще помочь!
Да ну тебя с твоим нахальством!
И не спеша пошел я прочь.

Но он заморщился и тонко
Захрюкал... Смотрит, как больной...
Опять мне жаль... И дьяволенка
Тащу, трудясь, к себе домой.

Смотрю при лампе: дохлый, гадкий,
Не то дитя, не то старик.
И все твердит: "Я сладкий, сладкий..."
Оставил я его. Привык.

И даже как-то с дьяволенком
Совсем сжился я наконец.
Он в полдень прыгает козленком,
Под вечер - темен, как мертвец.

То ходит гоголем-мужчиной,
То вьется бабой вкруг меня,
А если дождик - пахнет псиной
И шерстку лижет у огня.

Я прежде всем себя тревожил:
Хотел того, мечтал о том...
А с ним мой дом... не то, что ожил,
Но затянулся, как пушком.

Безрадостно-благополучно,
И нежно-сонно, и темно...
Мне с дьяволенком сладко-скучно...
Дитя, старик,- не все ль равно?

Такой смешной он, мягкий, хлипкий,
Как разлагающийся гриб.
Такой он цепкий, сладкий, липкий,
Все липнул, липнул - и прилип.

И оба стали мы - едины.
Уж я не с ним - я в нем, я в нем!
Я сам в ненастье пахну псиной
И шерсть лижу перед огнем...

Уильям Шекспир
Сонет 90

перевод С. Маршака

Уж если ты разлюбишь, — так теперь,
Теперь, когда весь мир со мной в раздоре.
Будь самой горькой из моих потерь,
Но только не последней каплей горя!
И если скорбь дано мне превозмочь,
Не наноси удара из засады.
Пусть бурная не разрешится ночь
Дождливым утром — утром без отрады.
Оставь меня, но не в последний миг,
Когда от мелких бед я ослабею.
Оставь сейчас, чтоб сразу я постиг,
Что это горе всех невзгод больнее.
    Что нет невзгод, а есть одна беда —
    Твоей любви лишиться навсегда.

Спасибо, Оксана

я еще вот этот сонет очень люблю

Сонет 39

перевод С. Маршака

О, как тебе хвалу я воспою,
Когда с тобой одно мы существо?
Нельзя же славить красоту свою,
Нельзя хвалить себя же самого.
Затем-то мы и существуем врозь,
Чтоб оценил я прелесть красоты
И чтоб тебе услышать довелось
Хвалу, которой стоишь только ты.
Разлука тяжела нам, как недуг,
Но временами одинокий путь
Счастливейшим мечтам дает досуг
И позволяет время обмануть.
    Разлука сердце делит пополам,
    Чтоб славить друга легче было нам

Такая странная любовь...
Звонками плавим телефоны
И дарим океан цветов,
Улыбки, звезды и короны.
Такие странные слова...
Смешенье шуток и нотаций.
И так кружится голова
От голоса и интонаций.
Такие странные сердца...
С какой-то верою античной -
Чтоб от начала до конца
Не как у всех, а - романтичней...
До странности спокойны сны...
Лишь мысль стучится беспрестанно:
Как странно: мы не влюблены
И не расстались, как ни странно...

Оказалось, даже не трилогия, а пять "Писем к Тэйми"

Мне еще пятое понравилось:

Ну и всё, говорю я, и всё...
Мы стоим, как два истукана,
Время накрывает нас с головой, выплёскивает за край экрана,
И это так удивительно, Тэйми, это так странно.

Случилось всё то, чего мы боялись – и ладно, и слава Богу.
Кто же знал, что Вечность нельзя откусывать так помногу,
Это чревато побочными эффектами -
С Вечностью нельзя, как с шоколадными конфетами.
И когда мы думали, что становимся поэтами,
Нас просто начиняли словами, как нугой и патокой,
И каждый думал: «Господи, это же я такой!» -
И взмахивал рукой.
А сам был даже не тестом, Тэйми, а только мукой...

А получится, знаешь, как? Вот смотри:
Сперва один из нас выйдет на улицу, и у него внутри
Оборвётся что-то - не знаю,
тромб, струна, чека... или что там внутри бывает?
А мимо будут ехать красивые, вымытые трамваи
С рекламой какого-нибудь сока, например, или чая,
И один из нас будет лежать в снегу, холодея взглядом,
Ни рекламы, ни трамваев этих не замечая.
И тогда второй из нас выйдет, и ляжет рядом...

Что же ты плачешь, Тэйми?
Ну, хочешь, не будем об этом.
Просто купим себе глобус - совершенно новенькую планету,
Сядем в ракету и взлетим со скоростью света.
Никаких приборов, никаких билетов.

Ну, потому что - всё уже, говорю, всё.
Я больше не могу.
Посмотри в окно, кто это там лежит в снегу?
Кого это там впечатало в хлябь, холодом выгнуло в дугу?
Если это не я, Тэйми, то это ты -
И, значит, я побегу!..
Но мы стоим, как два истукана,
Время накрывает нас с головой, выплёскивает за край экрана,
И это так удивительно, Тэйми, это так странно.

Дети берутся из маминых сказок,
Из синих небес, из конфеток с сюрпризом,
Из карандашей, перламутровых красок,
Которыми мама рисует эскизы.

От белых голубок, прекрасных букетов,
От нежного шепота долгою ночью,
От спетых когда-то веселых куплетов,
От папиной ласки рождаются дочки.

А от озорных и правдивых историй,
Которые папа рассказывал маме
О солнечном детстве, от книжек, в которых
Отважные люди моря покоряли

Родятся сыночки. И сильные птицы
Крылами взмахнув, принесут в колыбели
Чудесную мамы и папы частицу,
Которую ждали они и хотели.

Она ходила по крышам домов и машин
Она забывала всех тех, кто портил ей жизнь
Она была кошкой и грацией и душой
А Город под ней был уютный и небольшой

Она ненавидела всех кобелей и сук
Она обожала птиц за свободу рук
Она не умела летать, но любила высь
Она хохотала над тем, кто шипел ей: «Брысь!»

Она признавала лишь воду и молоко
Всегда обходила то место, где глубоко
Смотрела своими зелеными сказки снов
И знала: Слова бесполезны - важно без слов

Она улыбалась, мурлыча простой мотив
Была импозантна лишь с теми, кто был учтив
А Город под ней был уютный и дорогой
Ведь Город ее понимал как никто другой

Саша Бес

REAL-INTER, Спасибо   

Не закрывай окно и не гаси огня,
Раскрой ладони теплые до дрожи,
Всем сердцем позови к себе меня,
И верь: с тобою встретиться мы можем...

Я прилечу... К тебе... Издалека...
Не важно время встречи или место,
Ты просто ощутишь: моя рука
С твоей переплетется тесно-тесно...

Прикрой глаза... я поцелую их...
Легко и нежно-нежно... как умею...
Взмахну крылом - и счастье на двоих
Сердца тебе и мне сейчас согреет...

Я прошепчу тебе слова
И пусть в них будет очень мало смысла...
Раскрой ладони... тихо позови...
Не закрывай окно - уже я близко...