Зачем люди присаживаются перед дальней дорогой? Интересные факты о происхождении обычая и история путешествий по России в минувшие века

"Присядем на дорожку", – так говорят каждый раз, когда настает пора выйти из дома и отправиться в путешествие. И все садятся, кто на стул, а кто на чемодан или рюкзак. Посидят минутку, встают и выходят за дверь. Зачастую даже не задумываясь, зачем им понадобилось вдруг немного посидеть.  Ничего не поделаешь – традиция. А традиции, даже те, чьего смысла мы не помним, - вещь упрямая. Однако в примете, предписывающей присесть на дорожку, есть немало смысла.

Прежде всего, этот смысл – практический, и лежит он буквально на поверхности. Сборы – это всегда нервы и суета. Пытаешься понять, что понадобится в поездке, потом пишешь список, собираешь вещи по списку. Потом оказывается, что в перечне вещей не хватает самых важных, и что за ними надо идти в магазин… Идешь, покупаешь, засовываешь все это добро в чемодан и выясняешь, что теперь он не закрывается, даже если усесться на него сверху. Чертыхаешься, выкидываешь половину вещей, закрываешь чемодан и нервничаешь, что собрался из рук вон плохо.

В то же время в голове крутятся мысли о том, везде ли выключен свет, закрыты ли краны, и не забудут ли соседи кормить вашего кота, пока вы не вернетесь. Потом, когда все вроде бы готово, понимаешь, что куда-то подевал ключи и документы…

Короче, сборы – волнительный процесс, и в этой ситуации фраза перед выходом "Присядем на дорожку" - это повод действительно сесть, расслабиться, подумать, не забыл ли ты что-то и вправду важное, и уже потом спокойно выйти из дома. Ну и, быть может, ноги в пути будут уставать медленнее, если дать им отдохнуть перед выходом.

Помимо явно практического смысла у этой приметы есть психологический резон. Человек, остановившись и дав себе паузу, в эти моменты погружается в раздумья о будущем путешествии. У него есть возможность передумать, если он не уверен, стоит ему вообще ехать. Если же сомнений нет, то в такие моменты он мысленно как бы просматривает весь путь, который ему предстоит проделать, настраивается на движение, мысленно удаляет препятствия с этого пути. Это, если хотите, такая настройка на удачу.

Сейчас вариантов такой настройки существует великое множество. На эту тему постоянно издается популярная литература из серии "Помоги себе сам", и проводятся психологические тренинги.

Раньше тренингов не было, но народ как-то справлялся, потому что в течение долгих веков в роли позитивного тренинга выступала молитва. Некоторые даже считают, что сам обычай присесть на дорожку тесно связан с нею. До революции верующие люди перед дорогой всегда молились. После революции, когда на Церковь начались гонения, многие молиться перестали, а вот правило присесть на дорожку и собраться с мыслями осталось.

Раньше существовали даже специальные заговоры-молитвы. Они могли звучать, например, так: "Иду я, со мной Дух Святой, на мне Божья печать, и врагу меня не взять. Аминь".

Однако у этой приметы есть более глубокие корни, которые ведут не к христианству, а к язычеству, а конкретнее – к духу дома, которого называли домовым.

Домовой — у славянских народов домашний дух, мифологический хозяин и покровитель дома, обеспечивающий нормальную жизнь семьи, здоровье людей и животных, плодородие. От бесов он отличается тем, что не делает серьезного зла. Если домовой полюбил домашних, то он завивает им волосы и бороды в косы, предупреждает о несчастии, караулит дом и двор.

В противном же случае он бьет и колотит посуду, кричит, топает, а кого не любит, того ночью щиплет до синяков.  В простом народе к домовому питали уважение, боялись его чем-либо оскорбить и даже остерегались поминать  без цели. В разговорах его не называли домовым, а «дедушкой, хозяином».

Домовой был для людей одним из ключевых персонажей среди мелких духов, которые, согласно верованиям, соседствовали с человеком практически повсеместно. Были еще овинник, гуменник, банник – это те, кто жили, можно сказать, на хозяйстве.

Были лешие, водяные, полуденницы и русалки, которые обитали на природе.  Происхождение этих существ тесно связывали с библейской легендой о восстании Сатаны против Бога и о свержении нечистого с небес. Предания гласят, что ангелы тогда разделились на два лагеря. Одни остались со Всевышним, а другие перешли на сторону его врага. И когда Господь изгнал бунтарей, те, кто были преданы Люциферу, были низвергнуты вместе с ним в самый низ преисподней. А те, кто сомневался, колебался и не мог выбрать сторону, застрял между верхним и нижним мирами в мире среднем, то есть на земле. Таким образом, если можно так выразиться, "беспартийные" ангелы и составили тот мелкий языческий бестиарий, в который верили наши предки.

Домового среди этого бестиария выделяли особо, потому что всякие лешие и русалки, конечно, были в глазах человека существами сильными, но жили где-то вовне, а домовой – вот он, рядом, и ссориться с ним категорически нельзя. Домовой с плохим характером, который пакостничал хозяевам, назывался злыднем. Задобрить его было очень тяжело. Многие даже предпочитали вовсе поменять жилище, чем иметь в соседях такого вредного духа. А хорошего домового, наоборот, звали за собой жить, когда переезжали на новое место.

Но каким бы домовой по характеру ни был, он терпеть не мог разбазаривания  всего, что принадлежало дому. Принадлежащими дому он считал все: посуду, мебель, кошек и даже людей. Поэтому отъезд кого-либо в дорогу был для домового невыносим. Считалось, что он может чинить какие-то препятствия отъезжающим, а если в доме обитал не просто домовой, а злыдень, тот вообще мог увязаться следом за человеком и в пути делать ему всякие пакости. Из принципа, чтоб не ездил куда попало из дома. Правда, домашний дух мягкого нрава мог и благословить путника, чтобы тот скорее сделал все нужные дела на чужбине и вернулся домой.

Возможно, обычай присесть на дорожку связан именно с этим поверьем о домовых. Мол, если сесть на минуту-другую, то в это время домовой благословит хозяина на дальнюю дорогу и может навести на мысль о том, что позабыли сделать или взять с собой.

Если же в доме живет злой дух, то, видя, как все уселись, он поверит, что люди никуда на самом деле не едут, уймется, отвлечется, а уезжающие в это время встанут и спокойно покинут дом. И, кстати, именно поэтому говорят, что возвращаться – плохая примета, потому что пути не будет. Если вернуться за забытой вещью, очухавшийся злыдень уже точно не отвяжется и найдет, как испортить поездку.

Есть и еще одно поверье: когда присаживаешься на дорожку, надо мысленно сказать: "Туда хорошо, а обратно - лучше". Это сейчас дорога для нас – дело более-менее привычное. Мы отправляемся то в командировки, то в отпуск за сотни и даже тысячи километров, пользуясь налаженной транспортной сетью. К нашим услугам такси и поезда, самолеты и автобусы, множество гостиниц, пункты оказания первой помощи, рестораны и кафе. В общем,   основными маршрутами (я не имею в виду всякую экзотику вроде вояжа вглубь Амазонии) путешествовать можно с комфортом, не особенно беспокоясь о том, доберешься ли до места, будешь ли сыт и найдешь ли ночлег.

Но не так давно люди были куда более оседлыми. Они могли прожить всю жизнь на одном месте, не выезжая дальше ста километров – в соседнюю деревню или на ярмарку. Разъездами занимались в основном купцы, и именно поэтому их профессия считалась такой опасной. Во-первых, разбойники, которые могли напасть в лесу или в поле, или даже на постоялом дворе. Бывало и такое, что трактир на дороге был на самом деле притоном для воров, и путник, останавливавшийся там на ночь, был обречен на гибель. Во-вторых, если в пути случалось заболеть, то найти врача было практически невозможно, и выживет ли больной, зависело от его сил и  удачи. Ну и, наконец, в-третьих, сами дороги долгое время были понятием весьма условным.

Начать с того, что до XVIII века в России сухопутные дороги имели второстепенное значение по сравнению с водными путями. Летом путешествовали на лодках и ладьях, которые могли и перевернуться, а зимой – на санях по льду, что тоже было очень опасно, особенно по весне, когда лед начинал таять, и можно было провалиться вместе с лошадью и санями в реку.

Начиная с XVIII века сухопутные дороги начали строить активнее, но они были грунтовыми, то есть весной и осенью раскисали от грязи, и были места, где проехать было невозможно. Нередко экипажи переворачивались, и пассажиры могли получить увечья, а то и вовсе погибнуть.

К XIX веку дороги начнут мостить щебенкой. Это тоже было не слишком надежно, но все-таки лучше грунтовки. Кстати, первая вымощенная щебнем дорога появилась между Москвой и Петербургом, чтобы связать обе столицы. Примерно тогда же в России организовали первое дилижансное общество.

Путь между Москвой и Петербургом дилижансы преодолевали за четыре-пять суток. В каретах помещалось по восемь пассажиров. Можно сказать, что это была образцовая дорога и образцовый вид транспортного сообщения. Так быстро из Питера в Москву еще никто не добирался. К тому же, дорога (как одна из главных магистралей страны) была оснащена верстовыми столбами, по которым можно было ориентироваться. Дороги второстепенного значения таким похвастаться поначалу не могли, и заблудиться там было делом обычным.

В общем, путешествие для людей долгое время означало риск, и риск серьезный. Отсюда желание остановиться перед началом, еще раз все обдумать, помолиться и заручиться поддержкой любых сил, пусть даже мистических, которые могут в дороге помочь. Для нас поездки таят гораздо меньше угроз, но привычка присесть на дорожку осталась – видимо, на всякий случай.

Препарировать другие приметы будем через неделю!